Вот говорят, что люди в целом не умеют любить, и от этого беды и несчастья случаются, и от этого человечество страдает в целом, не развивается, и поэтому мы до сих пор не в раю (или  другом благословенном месте). Это заблуждение, как бы категорично это не звучало. Беды, несчастья и прочие напасти случаются не потому, что люди не умеют любить, а потому что люди не умеют ненавидеть. Как вам такой поворот? Но не спешите делать выводы и выносить оценочные суждения – всему свое время. Я постараюсь популярным языком описать разные (сложные и не очень) психологические концепты, феномены и воззрения, не прибегая к профессиональной терминологии.

Начну с любви – действительно ли люди не умеют любить? «Уметь любить» – как это вообще понимать? Для начала скажу, что «уметь любить» и «любить» – это разные понятия. Воспользуюсь метафорой с едой, надеюсь, так будет понятнее: можно уметь готовить еду, но при этом не готовить ее. А можно думать про себя «я умею готовить», но при этом любые попытки что-то приготовить приводят, в результате, к чему-то совершенно несъедобному, тошнотворному или того хуже – отравляющему.

И если человек искренне хотел приготовить чего-то хорошее, вкусное, съедобное и полезное, но получив в результате своих действий нечто противоположное, вероятно поставит под удар самокритики себя и свою самооценку: «я ни на что не годен, я ни к чему не способен, я ничтожество» или, что немногим лучше, поставит других под удар критики: «Он/она ничего не понимает в колбасных обрезках». Ну и аналогично для любви: «он/она не способен(на) любить/ принимать любовь/быть благодарным» и т.п.

Впрочем, и в одном и в другом случае человек избегает реальности и остается в иллюзиях прежнего опыта и унаследованных ценностей. В конце концов, может быть он пытался приготовить что-то вкусное из совершенно несъедобного, или в рецепте была катастрофическая ошибка – вместо «1 ч.л. соли» оказалось «1 кг. соли». И, вместо того чтобы разобраться в происходящем, человек спешит делать выводы (о себе или других) и выносить оценочные суждения.

Что-то стало о любви понятнее? Вероятно, нет. Возможно потому, что в трех предыдущих абзацах все было перемешано – «мухи с котлетами», «люди с конями» и «волки с овцами». Итак, давайте начнем разделять, т.е. анализировать. Выделю три основных (я бы даже сказал основополагающих) составляющих, в контексте которых будем рассматривать любовь: чувства, действия и оценки. Конечно, все три контекста неразрывно связаны и одно вытекает из другого, но для анализа и понимания придется разделить.

Любовь как чувство, как ощущение себя и своего состояния, своих текущих переживаний и соответствующих желаний.

Можно ли тут чего-то «не уметь»? Можно, и вариантов море – у человека имеется множество защитных реакций (вытеснение, отщепление, проекции, рационализации и т.п.), которые реализуются миллионом различных способов. И почти все эти защиты нацелены на то, что бы человек что-то меньше чувствовал, о чем-то меньше думал и вспоминал, избегал конкретного (ибо болезненного) взгляда на свою проблему. Проявляться эта «нечувствительность» может по-разному: от легких отклонений и до таких серьезных, как полная потеря внешних ощущений (полная неразличимость вкуса съедаемого, по аналогии с едой) и внутренних ощущений (неразличимость голода/насыщения по аналогии с едой). К каким проблемам это приведет можно представить, вообразив жизнь человека, который не знает, когда он сыт и/или когда он голоден и/или который не различает вкуса того, что ест.

И если человек, например, успешно различает свои ощущения, но не знает, как они называются, то научить его соответствующим названиям – не сложно и быстро. А научившись называть свои чувства, человек сможет начать говорить об этом, и коммуникация с окружением станет осмысленна. По аналогии с едой – если раньше, получив миску пересоленного супа, человек от нее отказывался, оставался голодным, недовольным и не мог сказать, что не так, то, научившись различать свои ощущения и называть свои чувства, он сможет ответить: «Мне этот суп не по вкусу, потому что он пересолен». Понимание своих ощущений (внешних, в ответ на воздействие извне, или внутренних) и их называние делают последующий диалог конструктивным и осмысленным.

Но если проблема серьезнее, чем отсутствие названия ощущений, то коррекция приобретает совсем иное направление, и сложность этого процесса многократно растет, а успешность – падает. Если когда-то человек получил переизбыток стимуляции определенного рода, то он может потерять чувствительность к этой стимуляции на физическом/органическом уровне: при гиперстимуляции можно потерять и зрение, и слух, и другие ощущения. А при недостаточной стимуляции соответствующая способность не развивается и, возможно, уже не разовьется никогда. И сколько тут не предпринимай попыток научить человека «правильно ощущать» – все они закончатся крахом. Одно дело научить человека называть пересол/недосол, который он ощущает, но не знает, как назвать, а совсем другое дело, когда человек потерял способность ощущать (дифференцировать) соленость или остроту (например, в случае обширного и серьезного ожога всего языка).

Вот и получается, что два человека, казалось бы, с одной и той же проблемой, но одному на ее корректировку достаточно пары сессий у психолога – и в итоге отличный результат, а другому – ходить годами, а результат все еще далек от желаемого. Но, допустим, тут все хорошо и человек отдает себе отчет в том, что он ощущает, может это заметить, различить и назвать. Достаточно ли этого?

Любовь как действия, конкретные поступки.

Тут есть две важных составляющих: «рецепт» (представление

человека о том, как нужно/правильно поступать, чтобы продемонстрировать свои чувства и свое отношение) и усилия по его осуществлению (конкретная работа, затрачиваемые время и силы). Если в рецепте ошибка, то обратившись к любому профессиональному повару (психологу, по аналогии) за консультацией можно эту ошибку легко найти и исправить… Вот только даст ли это такой же моментальный результат?

Например, если этот рецепт чем-то очень значим для человека, особо ценен, то изменить его не так-то и просто, несмотря на, казалось бы, вопиющую очевидность. Это в примере с  кулинарными рецептами выглядит наивно: «этот рецепт передавался в нашей семье из поколения в поколение, это святая нерушимая реликвия» или «этот рецепт достался мне от моей любимой мамы/папы/бабушки/дедушки/ и т.п. – я не могу его изменить, ведь если я его изменю, то я предам в своей памяти любимого человека».

А в случае с представлениями человека о том, «как правильно любить», все не столь очевидно, особенно когда человек не осознает личную значимость этого «рецепта с ошибкой». Если же еду, приготовленную по этому рецепту, человек ел с детства и настолько отождествлен с этой едой (даже если она пере(недо)солена/ пере(недо)жарена/ пере(недо)перчена), тогда сама идея отказаться от привычного рецепта вызывает у него тревогу и/или страх потери себя вместе с потерей этой привычной, но ужасной еды. И в этой ситуации, даже получив указания на ошибки в рецепте, человек все равно остается приверженным старому рецепту – да, он уже знает «где он ошибается», но делает все по-прежнему – наступает на одни и те же грабли, идя по прежнему «маршруту любви» / «рецепту еды».

Так что найти, где в «рецепте любви» ошибка, – дело несложное и недолгое. Исправить рецепт – 30 минут консультации. А вот на то, чтобы осознать значимость и ценность старого рецепта и позволить себе разотождествиться с ним, пройдя через множество страхов и тревог – на это могут уйти месяцы и даже годы. А потом еще нужно потратить немало усилий на выработку привычки готовить по новому рецепту, преодолевая сопротивление прежней привычки – это тоже время и усилия.

И снова получается ситуация, когда два человека, вроде с одной и той же проблемой – «ошибкой в рецепте любви» (даже когда ошибочные рецепты буква в букву повторяют друг друга) – имеют совершенно разные результаты. Так первый уходит после сессии довольным и легко меняет свою жизнь к лучшему, а второй идет к тому же результату многие месяцы, причем это месяцы очень неприятных переживаний своих страхов и тревог плюс многие усилия по преодолению старых привычек и формированию новых.

А теперь вторая составляющая любви как действия – собственно работа. Работа и усилия, ресурсы и время, которые нужно потратить, чтобы осуществить действия. Это детям хорошо – их любовь к родителям не требует работы, и любовь родителей к своему ребенку (в идеале) не требует от ребенка никакой работы. Но это касается только инфантильной любви – ребенок любит и любим, хотя и ничего для этого не делает. А вот родители  много делают, очень много делают, очень-очень много тратят своих сил, своего времени, своих ресурсов. Такое вот перераспределение ответственности и соответствующее перераспределение затраченных сил, с плавной регулировкой этого баланса по мере взросления ребенка.

Но это в идеале, а в реальности так получается не всегда. Вернее, очень редко получается все грамотно перераспределить и сбалансировать. А в итоге будут появляться «взрослые дети», которые полагают, что любовь не требует никакой работы и никаких усилий или «взрослые родители», несущие противоположные установки – любовь это отдавать всего себя без остатка, не обращая внимания на себя. Как можно догадаться – такие вот «взрослые» с противоположными воззрениями на «работу любви» найдут друг друга и взаимно дополнят друг друга. Как ни парадоксально, но они оба нуждаются друг в друге, чтобы сохранить свои представления о любви. Однако такая иллюзия обретенной любви сравнительно быстро развеется (от нескольких месяцев до нескольких лет), и суровые будни столкнут такую пару с неизбежностью ежедневных страданий. И они готовы будут страдать (пока силы и прочие ресурсы не закончатся), не желая отказываться от своих особо ценных, но несбалансированных представлений о любви и о себе.

Тем не менее, у них есть шанс выйти на равные «сбалансированные» позиции, если они будут учиться друг у друга. Важно: не «учить друг друга», а именно «учиться друг у друга», причем одновременно! Одному придется учиться что-то делать и создавать какие-то ценности и тем самым брать ответственность, а другому – учиться меньше делать, принимать какие-то ценности и тем самым отдавать ответственность. И научиться этому возможно.Сложно, тяжело, много будет ошибок и болезненных моментов, но научиться этому можно и, тем самым, «дорасти» до взрослой любви двух самодостаточных людей.

Но это на словах так просто звучит, в реальности все не так просто, и искажения в балансировке ответственности бывают сложными, и самостоятельно тут разобраться бывает сложно. Сложно, потому что, будучи частью системы «семья», невозможно увидеть все «семейные» процессы – это возможно только со стороны. И тут, казалось бы, «взгляд со стороны», а именно со стороны мам и пап, бабушек и дедушек, друзей и подруг, коллег и товарищей – именно то, что нужно? Да, то, что нужно, но только при одном единственном условии – они не составляют с вами систему взаимоотношений, например систему «я + родители» или «я + друг/подруга» или иные. Ведь если они с вами в системных отношениях, то они, будучи внутри этой системы, тоже многого не замечают и даже не замечают того, что многого не замечают – они остаются в полной уверенности, что «уж мне-то со стороны все очень хорошо заметно».

Как не трудно догадаться, это условие почти никогда не выполняется. Особенно ярко это проявляется в моментах перераспределения ответственности – когда такие люди «вне семьи» берут ответственность за Ваши чувства, действия или оценки. Например, когда говорят Вам что Вы (не)должны чувствовать или чего хотеть, как Вы (не)должны реагировать или интерпретировать события, когда советуют Вам, как (не)нужно действовать и поступать, когда начинают давать оценку правильно/неправильно или плохо/хорошо. А, между прочим, это весьма непросто – научиться не брать чужую ответственность, не давать оценок и жизненных советов. Психологов этому учат, долго учат, много-много лет, и то не всегда можно гарантировать успех в этом деле. Случайно же встретить безоценочное отношение в «дикой природе» человеческих взаимоотношений – весьма маловероятное событие.

Любовь как оценка.

Проблема начинается в тот момент, когда оценке поддаются

чувства, а не поступки. Вполне корректно оценивать конкретный поступок – тогда у человека появляется возможность переосмыслить свое поведение и сделать переоценку системы ценностей. Когда же оцениваются чувства – это воспринимается как непосредственная угроза для самого человека, его бытия, его сути (т.к. изначально чувства не отделены от человека, он отождествлен с ними). Когда ребенка ставят перед фактом оценки «твое чувство неправильное, и поэтому тебя любить я не буду» у него возникает тревога потери отношения любви, а равно и своей жизни – для ребенка это тождественно и закреплено на «генетическом» уровне. И что остается делать ребенку, которому почти буквально говорят «я тебя такого не люблю»? Только одно – перестать быть таким, какой он есть.

И тут он с целью выживания начинает применять насилие по отношению к самому себе – запрещать себе те или иные чувства, желания, воззрения или действия. В общем, сделает все, чтобы не быть собой. При этом ребенок усваивает такую модель отношения к самому себе как единственно возможную, и даже если спустя годы не будет рядом того человека, который его так оценивал и пугал угрозой отверждения, – выросший ребенок сам будет повторять эту модель во взаимоотношениях с самим собой. И как итог: не давать себе быть собой. А тоска по потерянному самому себе отпускать не будет. И хорошо еще, если только лишь тоска, ведь бывают случаи намного серьезнее.

Но кроме оценки любовью самого себя – любить себя «правильного» и не любить себя «неправильного» – человек будет воспроизводить ту же модель и во взаимоотношениях с другими: любить и не любить другого не ради себя, а ради того, чтобы повлиять на другого. Как думаете, куда приведут такие взаимоотношения? Они воспроизведут тот ужас, который когда-то переживал ребенок, когда его оценивали любовью и пугали отвержением – страх или тревога будут пропитывать не только человека «изнутри», но и все его бытие вокруг него, сделав жизнь его невыносимой. От такой невыносимой жизни захочется сбежать. Кто-то сбежит в разнообразные зависимости, кто-то другой – в забвение (химическое или алкогольное), кто-то другой – в смерть. Да, в смерть тоже можно сбежать, и это проще и быстрее, чем научиться жить без оценивания своих чувств и без оценивания чувствами себя.

Тем не менее, это возможно. Сказать об этом просто – пару минут. Это даже понять можно за пару минут. А вот на то, чтобы переучить себя относиться к себе по другому, – это занимает много времени. Иногда ОЧЕНЬ много времени, вплоть до десятилетий. Этот процесс можно существенно ускорить, просто наблюдая за тем, как кто-то другой относится безоценочно (к Вам ли или к другому в Вашем присутствии – и то и другое повлияет, но по-разному). Помните, где можно встретить людей с безоценочным отношением?

Суммируем проблемы любви

Как видно – на каждом из трех этапов (чувства, действия,

оценка) может возникнуть проблема, которая повлияет на качество жизни. Более того – проблемы могут быть и на двух этапах сразу, и на трех одновременно и даже не по нескольку на каждом этапе. И решаются они по-разному. Важно то, что в большинстве случаев – решаются. Так же важно и то, что в некоторых случаях решение – быстрое и эффективное, а в некоторых – длительное и неприятное, даже болезненное. С душой так же, как и с телом: иногда от головной боли помогает аспирин и от боли в ноге – пластырь, а иногда с головной болью посылают на операцию на мозге, а с болью в ноге – на ампутацию. Утрированно, конечно, но…. Не стоит делать выводы и предположения, основываясь лишь на схожести своих симптомов с симптомами соседа/родственника/друга или знакомого.

Однако настало время вернуться к началу – умеют ли люди любить? Мой ответ такой: некоторые умеют, некоторые быстро учатся, некоторым неудачные и даже удачные попытки любить достаются дорогой ценой, а для некоторых – это почти невозможно. Ну и какой тогда смысл в обобщении, если нет одного простого, понятного и однозначного ответа?

Смысл в том, что большие проблемы для человека проистекают из неумения любить, но еще большие – из неумения ненавидеть. То, во что иногда превращается жизнь человека, не умеющего любить – очень печально и трагично. Но то, во что может превратиться жизнь человека (и всего его окружения, близкого и не очень), не умеющего ненавидеть – это просто катастрофа. Иногда катастрофа личного масштаба, а иногда и масштабов планеты.

Опять же, вспоминаем безоценочное восприятие: сами чувства (что любви, что ненависти, что любые другие) не бывают ни плохими, ни хорошими, а попытка их оценить приводит к весьма неприятным  последствиям. Причем «клеймение» чувства ненависти – к более серьезным последствиям. Выше я продемонстрировал, чем может закончиться неумение человека обходиться с таким «социально приемлемым» чувством как любовь. Если же человек не научается обходиться со своей ненавистью – последствия будут, как я уже сказал, катастрофические. И любовь, и ненависть – чувства, которые дают человеку очень, очень много энергии, и на какую работу будет потрачена эта энергия – это непростой вопрос.

Могут ли поступки, которые человек свершает «от любви», быть оцененные негативно, как плохие? Такое случается сплошь и рядом – начиная с самого детства, когда ребенок от переизбытка любви творит что-то прекрасное (в его понимании) в подарок своим родителям, попутно испортив или уничтожив что-то ценное, и именно на этой потери концентрируются родители и соответственно оценивают любовь ребенка. И в поведении более зрелых людей можно найти множество примеров, когда поступки «от любви» приводят к очень серьезным и трагичным последствиям, вплоть до смерти человека. Это не секрет и открытием не станет.

Проблема ненависти.

А могут ли действия, совершенные «от ненависти» быть

оценены положительно? Конечно не все, тем не менее – да, они есть. Но доказать это будет весьма проблематично, поскольку если человеком двигала ненависть, но в итоге он получил социальное признание, то он будет скрывать свой мотив, ибо ненависть социально не одобряется. И чем заметнее признание, тем тщательнее нужно скрывать мотив ненависти, если он был – вплоть до того, чтобы скрыть его от себя, забыть о нем, вытеснить его из своего сознания. Поэтому доказать это утверждение будет весьма проблематичным. Но это не значит, что оно ошибочно.

Следующий очень важный момент: любовь прекрасно подходит для того, чтобы менять себя – адаптироваться, подстраиваться, меняться, а ненависть, соответственно, чтобы менять свое окружение, окружающее пространство, мир вокруг себя. Конечно, это опять лишь мое предположение, которое мне сейчас не доказать, тем не менее… Мне видится крайне неэффективным и неэкологичным, когда «энергию любви» человек направляет на изменения кого-то в своем окружении или изменении своего пространства. Посудите сами: если человек любит пространство вокруг себя или другого человека, то зачем его менять? Какой в этом смысл? Это, бузусловно, наводит на мысль о том, что возможно он не очень-то и любит, или любит, но не реального человека из своего окружения, а нечто другое. И пытается таким образом видоизменить «неправильное рядом» так, чтобы оно соответствовало «правильному представлению внутри меня, которое я люблю». Иными словами – помещая реального человека в прокрустово ложе представлений о любви и отсекая все лишнее. Причем, делая это отсечение наживо, без анестезии, и со словами о безграничной любви к тому, от кого сейчас отрезают «лишнее».

А вот ненависть как раз прекрасно подходит в качестве источника энергии для изменений окружающего человека пространства и людей в его окружении. И, конечно же, это не значит, что человек должен начать тут же уничтожать свое окружение или делать ему больно – вспомните, ведь всё то же самое можно начать делать и из любви. Ненависть потому до сих пор считается социально и лично неприемлемым явлением, что никто никого никогда не обучал ненавидеть и использовать эту энергию в конструктивных, полезных и социально приемлемых целях. Однако ненависть существует и является неотъемлемым переживанием любого человека. Но в силу повсеместного социального и личного «клеймения» ненависти – нормальным считается максимально отгородиться от этого чувства. Но это никак не поможет человеку с ним справиться и тем более направить в конструктивное русло. Надо сказать больше: это приводит к неконтролируемым проявлениям ненависти в адрес самого себя (что уничтожает человека изнутри) или в адрес окружения.

А поскольку все это (и чувства, и действия, и оценка ненависти) человеку неприятны – он стремиться избежать ответственности за них. И с удовольствием делегирует ее тем, кто будет использовать их личную ненависть в своих корыстных целях. Соберите и возглавьте пару десятков человек, которые не умеют обходиться со своей ненавистью, избегают ответственности за нее и с нетерпением делегируют ее вам – и вот они уже с упоением устраивают погромы по велению лишь тонких ваших намеков. Пару сотен – уже митинг, пару тысяч – уже революция. А восьмая часть страны – уже война. Итак, напрашивается вывод: если бы люди умели ненавидеть, не избегали бы ответственности за свою ненависть, умели бы ее направлять в конструктивное русло по осознанному изменению окружающего пространства и не позволяли бы кому-то другому руководить их ненавистью – каким бы стал мир тогда?

Вот, собственно и все что я хотел сказать. Ненависть – не есть что-то ужасное, что нужно «клеймить и выжигать» или то, с чем нужно бороться. Наоборот – именно эта борьба и приводит к столь печальным последствиям, которые приписывают ненависти. Свою ненависть можно понять, принять, и научаться с ней обходиться. Да, сделать это будет намного тяжелее, чем научиться любить. Но потому эта задача не менее, а может даже и более важная. Кроме того – существенная часть «проблем любви» находит свое разрешение только через адекватное обхождение со своей ненавистью. Закончу простым пожеланием: учитесь любить и брать ответственность за свою любовь – это поможет Вам изменить себя к лучшему, учитесь ненавидеть и брать ответственность за свою ненависть – это поможет Вам изменить мир к лучшему.